Shaman писал(а): После поездки лес озвучил истерический смех, о причинах которого знает лишь один человек похоже.
Сидим мы значит в тепле освещенной свечами палатки, тихо-мирно беседуем о чем-то приятном под уютный шорох пламени горелки... Юра и еще человека три уехали с полчаса назад встречать Ростовчанку на остров...
Надо отметить, что мы стояли относительно далеко от дороги, просто в сосновом лесу, а накатанная Юрой колея кончалась тупиком на месте нашей палатки. Снаружи свечки в палатке почти не видны - брезент в темноте имеет цвет соснового леса и палатка явно
никому непоказывает армейские корни. По делам на улицу выйдешь, отойдешь достаточно далеко по лесу, а назад проще по своим следам (а ближе к палатке появляются борозды от снегокатания) и азимуту возвращаться - гляди не гляди, а без фонарика в сырой полутьме не видно, где ж она меж сосновых стволов леса растянута.
Так вот, внезапно, явно с пробуксовкой буквально в паре метров мимо сквозь сосны проносится рёв двигателя и шум разбрасывающих снег шин крупной машины. Предположительно Юриного бусика :)
Мы такие переглянулись - думаем, хорошо, что не через палатку проехал... машина дает задний ход, резво возвращаясь к палатке, по звуку лихо разворачивается на грунте, открывается сдвижная дверь и оттуда высыпает истерически смеющийся народ с Ростовчанкой во главе - мы внутри притихшие переглядываемся :)
Duhovnik писал(а):И чем хуже становилась погода, тем приятней были мысли о том, что мы все-таки сделали это!
Действительно, чем хуже становилось на улице, тем уютней был наш маленький угловатый мирок внутри палатки. И посещала мысль, что как мы однако взяли и вместе создали на абсолютно пустом месте посреди зимнего снежного леса такую тёплую нычку, как всё сделали, скатали, закрепили и предусмотрели. Это ведь казалось абсолютно не реальным, на 99% авантюрным приключением, а так здорово, просто и правильно всё получилось!
Ночь снаружи становилась всё более не дружелюбной: ветер пытался стать бурей, начался мокрый снег, а потом и дождь, что неистово колотил по брезенту палатки. А у нас было сухо и тепло, до красна раскаляя ситечки тихо шумело пламя горелки и свечи играли мягкими тенями по шатру. Ароматный глинтвейн и не менее вкусный чай на травках, укрытые спальниками и одеялами ноги в шерстяных носках, разговоры тихие и веселые. Тесно немного, но от этого еще теплей и уютней :)
Только когда погасили огонь и легли спать к утру - стало почти страшно от близости негостеприимного мира вокруг. Вдруг, в наступившей тишине и темноте от мокрого снега, что с яростью вбивало ветром в полог палатки тебя стал отделять лишь тонкий слой ветхого брезента. Хотя до этого кроме брезента была еще значительно более толстая "стенка" из тепла разговоров за чаем компании друзей вокруг. Ветром сверху сбивало крупные капли, сыпались иголки и даже шишки, ломало веточки в кронах. Сон смыкал глаза, но на душе было тревожно - вслушивался, пытаясь отличить далекий гул поездов от завываний ветра за дрожащей на порывах стенкой, вздрагивая от мощных ударов сверху и еще раз в уме сопоставляя прочность растянутой крестом веревки с нагрузкой на тяжелый мокрый брезент, ощущая, как угловую трубу-распорку ощутимо елозило под боком на растяжках от качающихся стволов вокруг - крепче и теплей обнимал, кутал Свету на каждом сильном порыве.
Мне вот засыпая вспомнился кусочек из Ефремова - у него хорошо про это написано:
из романа Туманность Андромеды писал(а):Сквозь толстую атмосферу, изобилующую влагой, звёзды просвечивали бледными, расплывчатыми пятнами. Вместо сияющего великолепием космоса небо планеты передавало лишь намёки на созвездия. Их красноватые тусклые фонарики не могли бороться с тьмой. Температура окружающего воздуха стала резко падать. Поднялся ураганный ветер, крепчавший с каждым часом. Это заходило чёрное солнце — планета поворачивалась, и материк, на котором стояли звездолёты, уходил на «ночную» сторону. Охлаждение благодаря конвекционным токам, теплоотдаче океана и толстой атмосферной шубе было нерезким, но всё же к середине планетной «ночи» наступил сильный мороз. Работы продолжались с включёнными обогревателями скафандров. Первый контейнер удалось спустить из «Паруса» и довезти до «Тантры», когда на «восходе» разбушевался новый ураган, гораздо сильнее закатного. Температура быстро поднялась выше нуля, струи плотного воздуха несли огромное количество влаги, молнии сотрясали небо. Ураган настолько усилился, что звездолёт стал вздрагивать от напора чудовищного ветра. Все усилия людей сосредоточились на укреплении контейнера под килем «Тантры». Устрашающий рёв урагана нарастал, на плоскогорье крутились опасные столбчатые вихри, очень похожие на земные торнадо. В полосе света вырос огромный смерч из снега и пыли, упиравшийся воронкой вершины в пятнистый и тёмный низкий небосвод. Под его напором провода высоковольтного тока оборвались, голубоватые вспышки замыканий засверкали среди сворачивавшихся кольцами проволок. Желтоватый огонь прожектора, поставленного около «Паруса», погас, как задутый ветром.
...
Стало очевидно, что контейнеры должны быть погружены до наступления шторма планетной ночи. Ценой неимоверных усилий это удалось сделать, и измождённые путешественники, плотно закрыв люки, укрылись за несокрушимой бронёй звездолёта, спокойно прислушиваясь к его содроганиям. Микрофоны доносили снаружи рёв и грохотание урагана, и от этого маленький ярко освещённый мирок, недоступный силам тьмы, делался ещё уютнее.